Луч света в тёмном автобусе - Алексей Александрович Шепелёв

и – идёт, едет, летит, плывёт, стреляет, лепит, любит… Встречает фотографа на улице, снимается для неказистой, но дорогой рекламы ювелирки, тут же всплывают её армейские фото… Кончаются семистраничные записки на самом интересном месте – отслужившая К. летит на свою первую сессию в Paris.

В общем, если чисто внешне: юбка всё же исчезает, штаны – нет. Что внутри – сказать трудно, да и как тут можно судить. Разве что по тексту. Шаббатствать бросила, о заботах поиска спутника жизни она теперь отзывается с хохмами миллениалов. «У неё, – резюмирует-программирует автор (ка), – насыщенная, интересная жизнь: хорошая работа, друзья, путешествия, тусовки, наркотики».

К слову сказать, все снимки Катрин Пилипас, любительские и профессиональные, отличаются странной для нынешних времён целомудренностью. Удивительно и парадоксально, но её образы никогда не апеллируют к чистой телесности и вульгарной чувственности, а всегда к какому-то общему, солнечно-аполлоническому образу красоты. Эта её дурманящая ироничность… А как сногсшибательно смотрится на ней израильская военная форма! Форма там, обычная повседневка, грубовато-красивая, не то что наша…

Если набрать в поисковике «девушки в армии Израиля», то увидишь такое… такое!.. Там просто россыпи самых отменнейших барышень, прекрасных лицом и с отличными формами! Типичен для Инстаграма диптих: слева юная красотка в форме и с оружием, вся подтянутая и обворожительная, а справа – она же в купальнике. Или триптих: ещё плюс в летнем платьице. Ещё круче – в купальнике на берегу моря, а на спине или бедре М16 болтается, либо возбуждающе распластавшись на стрельбище. Катин конёк – позировать с винтовкой или пистолетом на фоне пустыни и бронетехники, сняться во время учений, совсем бесподобен её реалистичный отдых на привале.

У русской Катюши формы не песочных часов, не такие, чтоб каждый мужской взгляд запинался за её движения, а не за неё саму. Даже в купальнике – редкие два-три кадра, увиденные после, – она не горячая секси, но аккуратная моделька. Пусть взрослела строительская «доча» в эпоху оголтелого голотелья, рядом с полузачуханными девчухами на шпильках и в миниюбках – ну, или чуть позже… И главное, как я уже упоминал, она вообще мало похожа на русскую или на израильтянку – француженка, прибалтийка, скандинавка, белокурая космополитка.

Я, наверно, бегло читая эти семь страничек, не критиковал, а восхищался на мгновенье телеграфным реализмом, стойкостью пополам с юношеским романтизмом, но больше меня восхищало другое. Как поётся ещё в одном великолепном советском фильме: «Не бойтесь жизнь переменить!» – наша героиня имела такую смелость.

В тамбовских пенатах после своего иняза с туристическим уклоном она бы, конечно, жила иначе: ну, съездила бы пару раз куда-нибудь, максимум в Париж всё тот же на пять дён да в Турцию на двадцать ночей – и вспоминала бы об том в ВК и за корпоративным застольем всё с новыми подробностями… Серая повседневка, с сумками в серых сумерках, в этих тряских автобусах – лишённая всей этой независимости.

Для сравнения наберите в поиске «девушки в российской армии»… Славянские лица, всё другое, совсем не сопоставимо… Или просто «девушки с оружием» – вроде бы и «клёво», но чуть приглядеться: пошлая дрянь. Добавил в запрос «израильские» – и сразу другой вопрос!

Конечно, она идеально подгадала время пересадки рассады. Плюс, как ни странно, экзистенциальный излом армии – сразу культурная и обычная инициация. Не знаю, была ли она сама в боевых войсках, в военной полиции, в боевых операциях. Хотел спросить да не смог. Как тут спросишь?.. Сам я, при всём пристрастии к камуфляжу и милитари, не служил. (Зарницы, слёты, сборы – были, советские нормы ГТО – от и до. Кое-что смыслю.) Марафонская дистанция, даже двойная, да при выкладке, для восемнадцатилетней юницы – такое реально?

Свободное время меньше часа до отбоя, очередь в душ, две недели нечищеных зубов (подъём и гигиена – за пару минут!), штрафы и придирки… – это да. Тиронут, я, например, узнал, – начальная подготовка, нечто вроде курса молодого бойца. Но не муштра, как у нас, а шоковый физический и заодно моральный прессинг. Почему речь в тексте шла о боевых заданиях, неясно. Конечно, я почти всему рассказанному верю, или, запнувшись на очередном многоточии и умолчании, никогда не дорисовываю в воображении грязное «развитие сюжета по закону Мерфи»…

Простецкая эта однотонная униформа весьма напоминает форму легендарных кубинских героев. Наверно, ещё в детстве я где-то услышал сам или мне передали пламенные слова несгибаемого вождя Фиделя Кастро: «Я сниму военную форму только тогда, когда на Земле не будет капитализма». Создав группу «Общество Зрелища», мы, как ни странно это звучит, объявили войну массовой культуре – именно во время нашей молодости ставшими агрессивными и всепоглощающими попсе и пошлости. Не от нечего делать и не ради вычурных теорий, а буквально пытаясь прорваться из окружения.

И она вот что теперь обо мне подумает – рассмеётся взахлёб?..

Израильская армия, как я прочитал, отличается тем, что мнение врачей является там решающим. Например, в АОИ освобождение от бега, марш-бросков и отжиманий даётся «после рассказа об искривленной носовой перегородке» (!), а есть ещё ценнейшая справка об аллергии на песок (не смейтесь – единственный вид грунта в Стране обетованной, но звучит так, как если бы у нас в военкоматах, а тем более в самих частях признавалась аллергия на снег!) или ногу можно натереть чесноком, имитируя ожог. У нас понятно, любые искривления и те ещё заболевания не являются препятствием к службе. «Годен» и всё тут. Особенно для сельской местности: из кого же и забрить, как не исторически из крестьянства. Крестьянские сыны, как правило, и телом дюжи, и недалёки, и всячески огнеупорны. Мне в шестнадцать лет на вырост поставили показатели: рост 180, вес 80, размер ноги 43. Как бы я стал служить, страшно подумать. Благо, немного не добрав (175, 72, 41), поступил в аспирантуру. Но всё же…

Женская эстетика нашей army ещё как-то подбита экзотикой, а мужская? Сморишь карточки военных лет: такие всё одухотворённые и приличные лица (в том числе юных девушек – наших бабушек!). На фото 1970-х годов можно увидеть отблеск гвардейской эстетики – даже в самой обычной части, чуть ли не в стройбате! Даже на фото из Афгана такое ещё есть. А дальше, в наши девяностые, как будто и впрямь служить все сплошь стали крестьяне самые закоренелые, с набыченностью гопников городских, да дохленькие «солдатики» из категории «я у мамы один» и отдалённых деревушек. Понятие дедовщины, расслоения, унижения, бандитских «понятий» как будто въелось в сами лица и позы.

В глобальном же масштабе: типичная для эпохи масскульта фем-гламуризация армии и войны – тенденция сродни гламуризации фашизма. В военных комбинезонах и обвешанные оружием и техстредствами они и выглядят, как это ни парадоксально, лучше – куда элегантней и весомей, чем в юбках и платьицах! С такой чарующей амбивалентностью (существа жизнь дающие – с орудием её отнятия) как будто плевать им наконец-то на «эмбиэнт» (а на имидж, вишь ты, чисто по-женски – нет!). Всё равно молодые женщины в униформе, хоть они «и служат наравне со всеми», выглядят как на подиуме, где просто показывают то одну, то другую тематическую коллекцию, и вот вам – «милитари»… Это именно агрессивная эстетика высокой моды, индейские полосы на лице, обтянутые хаки ягодицы, а не то, что было в начале двадцатого века, сёстры милосердия, выхаживать да помогать, и не «А зори здесь тихие…» – не тихие!..

В записках будущей модели невольно проступает и понимание войны чисто женское, по-иному, по-новому пассивное. Кто, почему, за что воюет – им в принципе всё равно, нынешним барышням куда важнее, как форма обтягивает формы и как это будет выглядеть в Инсте. Как учительница в школе не решает чему учить – за неё решили большие дяди, и ей даже вряд ли придёт в голову усомниться. Так и здесь: жертвы и разрушения – могут быть, но это издержки, об этом они по-женски поплачут. А потрясные фотки – пикантный бонус. Тем паче в наше время, когда публиковать снимки можно без участия редакторов, продюсеров и СМИ… а с другой стороны, не только в России, а вообще в мире военная эстетика, по сути, в загоне, и поэтому рвётся из подсознания.

Эрос бок о бок с танатосом. Мужских компаний она не стесняется, а ведь каждый кадр, даже где она одна на фоне заката с автоматом – как будто вслепую поражающая потустороннего наблюдателя через плечо, – имеет незримое, недоступное